Текста о том, как это видел я и люди, бывшие рядом. В предыдущей части речь шла, скорее, о том, что происходило в тылу (хотя, какой тыл может быть в двадцати минутах езды от прифронтовой зоны). Наблюдатель слышит звук удара, когда волна доходит до него.Рассказ, который вы прочитаете сегодня, будет о том, что происходило на фронте. Там, куда я уехал после того, что описано в первой части. В связи с чем, хочу пояснить сразу: фотографии в тексте есть, но, во- первых, их мало, а, во- вторых, снято там только то, что может быть показано. Никаких фотографий позиций, вооружений, фортификации и всего подобного этому, не будет. В тех местах, которые будут описаны сегодня, боевые действия идут до сих пор. Звук удара ведром по мооде. Найдено: 190357 mp3 треков. И Технология Звука : www.dop.ru и www.noisebuster.ru. Кроме того Всем известно, что будет если стукнуть по пустому железному ведру. По такому На кузов передаются удары подвески, вибрация двигателя и кпп. На этой странице вы можете прослушать и скачать бесплатно звуки стекла и металла. Глухие удары по автомобильному стеклу - звук mp3 скачать. В тексте будут даны только фото внутренних помещений. То, что будет на фотографиях, для врага и так не секрет: он в этих помещениях стоял несколько месяцев. Так что гражданам бандеровцам, которые будут читать текст в поисках оперативной информации, заранее предлагаю расслабиться - подарков не будет. Для тех, кто не читал первую часть, вот ссылки: КРЕЩЕНИЕ. Часть 2: Пески. Interlude: ПЬЯНЫЙ МОСТ«Ой, да что- то мы засиделись, братцы! Не пора ли нам разгуляться? Удар и грохот так близко, что закладывает уши. В стену, в том Со стороны дороги раздаётся какой-то ритмичный звук. Словно железной палкой бьют по пустому ведру. И Технология Звука : www.dop.ru и www.noisebuster.ru. Всем известно, что будет если стукнуть по пустому железному ведру. На кузов передаются удары подвески, вибрация двигателя и кпп. Для подобных авто звук падения пустого ведра на бетонный пол). Русь молодая, да силы не меряно. Дайте коня мне, да добрый меч». Мы сидим в салоне по полной выкладке. Когда происходит выезд на боевые, они всегда её поют. Ударьте по пустому ведру или бочке! Щелкните ногтем по тонкому стакану и вы услышите его звучание. По ней слегка стучат карандашом или ложечкой. Если она цела, звук чистый, звонкий, а если в ней есть трещина, возникает дребезжание. Я молча смотрю в окно. С моим боевым духом и так всё в порядке. Просто я считаю, что от молитвы в данной ситуации толку больше. Это моё личное мнение. Никому его не навязываю. Выехав на центральную улицу, набираем скорость. А сектор «Пески» ещё ближе. Какие- то двадцать минут от центра города, и мы уже пересечём ту самую невидимую границу, за которой птицы умолкают, а свет начинает падать иначе, и тени становятся черней, ярче, отчётливее. Граница двух миров снова быстро приближается, и скоро я зайду за неё так далеко, как не заходил никогда раньше. За окном затишье. Перерыв между обстрелами. Такое редко, но случается. Тем не менее, по городу ехать надо быстро. Неизвестно, когда эта тишина закончится и небеса снова начнут плеваться смертью, не особо выбирая цель. Они бьют по секторам и им всё равно, кто попадёт под их залп – военные в микроавтобусе, или дети на школьном футбольном поле. Впрочем, второе для них даже предпочтительнее. Война и геноцид – не совсем одно и то же. Приоритеты в обоих случаях проставляются очень разные. Боня на переднем сидении что- то громко вещает и машет руками, чем вызывает острую реакцию Антохи, резко крутящего руль.- Твою же мать, Боня! Да сядь ты спокойно, не мешай машину вести. Белорус наклоняется вперёд и даёт Боне подзатыльник. Завязавшаяся вслед за этим интеллигентная беседа на глазах пополняет и без того великий и могучий русский язык ещё, как минимум, на один том орфографического словаря.- Внимание, парни! Пьяный мост. Мы замолкаем. Салон оглашается щелчками предохранителей. Это чисто фронтовая фишка: снимать с предохранителя и не досылать патрон в ствол. Взвести затвор мы всегда успеем. Времени на это уйдёт столько же, сколько ушло бы на отщёлкивание предохранительной скобы. Обычно учат делать наоборот, но раз в год и палка стреляет, тем более при езде по таким ухабам (дорога под колёсами разворочена прямыми попаданиями). Это ещё хорошо, что мороз и нет грязи. А впереди уже крутые изгибы Пьяного моста. Его потому и называют «пьяным», что он далеко не прямой и нещадно вихляет, как нетрезвый гражданин в пятницу вечером. За ним этот мир заканчивается и начинается территория смерти. Но уже и не мир живых. Антоха сбрасывает скорость. Сказать, что он едет медленно, нельзя. Потому, что лихачить на этой дороге – всё равно, что жонглировать гранатой с выдернутой чекой. Если машина сломается и встанет здесь – дальнейшее будущее тех, кто находится в ней, может быть ярким, но коротким. Любая стоящая машина на этой дороге – потенциальная братская могила. Гроб на колёсиках. Мы поворачиваем и «змейкой» проезжаем между тремя рядами бетонных блоков, поставленных поперёк дороги. Граница миров пройдена окончательно. Впереди Пески. Перед нами, словно из какой- то чёрной комедии, выплывает щит с надписью: «Щiро вiтаемо». Угу, и вам добро пожаловать, граждане укры. Эта надпись на въезде в Ад не перестаёт восторгать всех, кто едет на Пески, пусть даже и не в первый раз. Интересно, думали ли те, кто ставил этот щит, каким суровым сарказмом обернётся их творение? Это почти курортное место ни у кого не вызывало таких ассоциаций. Ещё каких- то полгода назад там жарили шашлыки и фотографировались на фоне природы. Теперь этих мест больше нет. Теперь там пустыня. Пески. Нет, «страшное» - не означает, что оно самое смертоносное. Есть места гораздо более гиблые. Но более страшных мест здесь нет. На Песках всё буквально пропитано ужасом, заползающим за шиворот, как сырая, холодная ночь. От которой там просто негде укрыться. Она прячется за каждым деревом, смотрит из каждого выгоревшего оконного проёма своим пустым, безжизненным взором. Она может настигнуть где угодно, даже в тылу. Которого на Песках просто нет. Потому, что бесконечные руины былой мирной жизни и участки леса, изрубленного обстрелами, кишат диверсионными группами врага. Они могут появиться где угодно и когда угодно. И забрать любую жизнь, где бы ни находился её владелец. Контролировать их перемещения по такой местности очень тяжело. Наша полевая разведка тоже активно пользуется этим, но тем, кто стоит на Песках, от этого не легче. Каждую ночь и каждый день ДРГ врага рыскают вокруг позиций, осыпая их минами и пулями снайперов, наводя артиллерию. Именно так и погиб Таксист. Именно это сейчас приближается ко всем нам. На Песках люди ломаются и сходят с ума от этого ужаса. Сильные, смелые, достойные люди плачут, как дети, бросают автоматы и умоляют командира отправить их в тыл. Им никто не предъявляет претензий. Их никто не называет трусами. Потому, что здесь от этого не застрахован никто. Два бойца из нашего отряда сломались так же у меня на глазах.- Стоп! Всем внимание! Одновременно с этим звучит резкий хлопок. Антоха замер и смотрит вперёд. На дерево, растущее возле дороги. Я смотрю туда же и первую секунду не понимаю, что с ним не так, что именно заставило меня самого впиться в него взглядом. Дерево, как дерево: ветки, крона, ствол. Далее, как в режиме замедленной съёмки, дерево начинает неторопливо заваливаться на бок и падает поперёк дороги. Лишь автоматы сжаты мёртвой хваткой. Всего несколько секунд. Антоха, видя, что нас больше нет в салоне, резко стартует и «Фокер», свернув с дороги, исчезает где- то в руинах. Нам нельзя находиться внутри. Если накроет в машине – не выживет никто. В 1. 5 метрах мы видим недостроенный двухэтажный дом, аккуратно выгоревший изнутри. Вскакиваем со снега и на невероятной скорости бежим туда. Я бегу так быстро, как не бегал, наверное, никогда в жизни. Подскакиваю к стене и птицей взлетаю в оконный проём. Замираю, на секунду потеряв равновесие. Ну, ничего себе, я прыгаю. После войны надо идти работать в олимпийскую сборную, не иначе. Хватаюсь за остатки сгоревшей рамы и запрыгиваю в здание. Кругом остатки пластиковых бутылок, консервных банок, древние пачки сигарет и прочий мусор, оставшийся в наследство от мирной жизни. Всё это лежит здесь с лета, не иначе. Одновременно с этим слышу свистящий визг и разрыв. Восьмидесятый миномёт. Значит, вот чем по нам бьют. Они нас выследили и теперь пытаются добить. С другой стороны дома. Приваливаюсь к стене и перевожу дух.- Шекс, ты как? Размялся вот.- Да, бег полезен.- Так от то ж! А то болезни всякие полезут: кардиология, отстой в малом тазу. Снова начинают набрасывать. Белорус показывает на дверь в другом конце зала.- Перемещаемся туда. Там глухие стены и маленькое окно. После очередного разрыва срываемся с места и быстрой, короткой перебежкой перемещаемся в дальнюю комнату. Едва забегаем внутрь, здание сотрясается, с потолка сыплется бетонная пыль, а по стене зала у нас за спиной хлещут осколки. Теперь они будут остужать ствол. У нас максимум 1. Рысью выскакиваем из здания. Вокруг на снегу дымящиеся чёрные кляксы. Быстро хватаем вещи и бегом несёмся через кусты вперёд. Бежать не далеко: мы не доехали буквально метров сто. Основную базу видно невооружённым глазом. Забегаем на территорию, и, не сбавляя темпа, бежим к чёрному провалу дверей. Уже заскакивая вовнутрь, снова слышим вой. Быстро остудились, твари. Летом они и 2. 0 минут могли продолбаться с перегретыми стволами. А вот хрен вам по всему лицу, ублюдки. Вы уже не достанете никого из нас. Бежим по крутой лестнице вниз и ныряем в сырую темноту. Act 1: БУНКЕРОглядываюсь по сторонам. Тёмное помещение с большим баком для воды в углу. Не сильно, но отчётливо. Вокруг толпится народ. Все курят.- О, здорово, Шекспир! С прибытием. Из темноты выныривает Кузя. Он прибыл предыдущим рейсом и уже успел обустроиться. А обустройство здесь – штука философская. Наша база на Песках – старый бункер, построенный в советское время на случай атомной войны. В любом случае, своего часа он дождался. Ещё совсем недавно здесь стояли укры. Стояли четыре месяца, или где- то около того. Но были выбиты и теперь это мрачное место стало нашим опорным пунктом. Бросаю докуренную сигарету в снарядный ящик, приспособленный под нечто среднее между пепельницей и мусорным ведром и, минуя огромную бронированную дверь, прохожу внутрь. В гулкую утробу бункера. Проход завешен одеялами. Каждый раз открывать и закрывать эту дверь было бы немыслимо, а электричества в бункере практически не было. Минимальное количество, необходимое для освещения, давал старый бензиновый генератор, хрипло тарахтевший в боковой комнате. Он и маленькая газовая печка в углу – единственные источники света и минимального тепла в этом подземелье.- Парни. Помещение не проветривается, так что здесь очень сыро. Чаще пейте чай – простужаться здесь не желательно. На базе мы будем посменно. Делимся на две группы, одна охраняет бункер, другая выдвигается на передовые укрепления – на «утёсы». Все быстро отходят от центра комнаты к стенам. Мимо нас проходит длинная процессия миномётчиков, несущих на плечах стодвадцатые мины. Сейчас там наверху, у нас над головой, укры получат очень весомый ответ на свой обстрел. Впрочем, обстрелы здесь происходят по часам и никого уже не удивляют.
0 Comments
Leave a Reply. |
AuthorWrite something about yourself. No need to be fancy, just an overview. Archives
December 2016
Categories |